Премия Рунета-2020
Иркутск
-3°
Boom metrics

Почему запад давно оправился от кризиса 2008 года, а мы до сих пор не можем

Насколько реально санкции влияют на нашу экономику, в них ли на самом деле корень наших бед и что будет с экономикой в следующем году, рассказываем в подкасте «Личные деньги» Радио «Комсомольская правда»
Подводим экономические итоги года с профессором, доктором экономических наук Александром Бузгалиным

Подводим экономические итоги года с профессором, доктором экономических наук Александром Бузгалиным

А. Бузгалин:

- С вами в передаче «Личные деньги» Александр Бузгалин, профессор, директор Института социоэкономики Московского финансово-юридического университета. Наш кошелек очень сильно зависит от того, что происходит в экономике в целом. Я сегодня пригласил к нам в студию ученого – Андрея Евгеньевича Городецкого, доктора экономических наук, профессора, руководителя направления Института экономики Российской академии наук.

А. Городецкий:

- Добрый день.

А. Бузгалин:

- Мы давно и серьезно работаем с анализом того, что происходит в российской экономике. Почему на протяжении шести лет у нас рецессия или стагнация? Может быть, у нас просто показатели не очень хорошие, а на самом деле все хорошо? А может быть, и все не очень хорошо?

А. Городецкий:

- Вопрос непростой. У нас принято говорить о санкционном давлении, о том негативном воздействии, которое санкции наносят экономике России. Но только ли в этом дело? Мне кажется, что, говоря о санкциях, мы немножко упрощаем проблему и списываем на санкции то, что представляет из себя фундаментальные проблемы. Когда мы задаем себе вопрос, почему мы так тяжело перенесли кризис 2007-2010 годов, когда кумулятивный спад составил 8-10 %, мы тяжело перенесли этот спад и на фоне западных экономик, и на фоне развивающихся экономик. Но западный мир сегодня вышел. И на протяжении многих лет демонстрировал рост. А у нас сформировался, по сути дела, новый цикл. Это стагнация, депрессия, стагнация. И мы никак не можем выйти из этого состояния. Почему? Если коротко о фундаментальных факторах, я бы, прежде всего, обратил внимание на состояние демографических факторов. Это важнейший ресурс, особенно для нас, людей, вышедших из марксистской школы.

Здесь есть долговременный тренд. Страна пережила несколько демографических переводов – до пяти, это глубочайшие демографические кризисы. И 90-е годы были таким демографическим переходом, когда страна просто вымирала. Можно сказать, что в благополучные 2000-е годы ситуация изменилась? Были текущие изменения. Но они не изменили тренда на ухудшение демографической ситуации и на кризисные явления в системе трудовых ресурсов.

А. Бузгалин:

- Ситуация, когда население становится меньше и оно стареет.

А. Городецкий:

- Я бы обратил внимание на еще один фактор. Это те реформы социально-культурной сферы, социально-культурной инфраструктуры, которые напрямую воздействовали не только на физическое состояние здоровья населения, но и на качество рабочей силы. А этот фактор – реформы в науке, в образовании, в здравоохранении – имел такой же шоковый характер, как и экономические реформы в 90-х. И они нанесли такой удар по качеству рабочей силы, по рынкам труда, который даже сравнить не с чем.

А. Бузгалин:

- Звучит почти парадоксально, но, по-моему, понятно. Реформы, по идее, должны улучшать, а они нанесли удар. Но в России слово «реформы» почти неприличное.

А. Городецкий:

- Я не хочу обсуждать такие высокие материи как модели реформ, концепции реформ, но я просто посмотрел статистику. Что происходит с подготовкой квалифицированной рабочей силы, что происходит с подготовкой среднего уровня звена специалистов? Сокращаются приемы, сокращаются наборы, сокращаются выпуски, сокращается количество организаций, которые готовят специалистов, сокращается количество преподавателей. Этот тренд не способствует оздоровлению рынка труда. У нас говорят: робототехника у нас развивается, не хватает квалифицированной рабочей силы. Откуда ей взяться? Я посмотрел, как у нас работает система дополнительного образования для государственных служащих. Система повышения квалификации, профессиональной переподготовки кадров тоже хиреет. Раньше это была жесткая система, которая периодически осуществляла систему переквалификации и переподготовки рабочей силы. Сегодня она работает через пень-колоду. И здесь тоже мы имеем негативные системы. Потому что система постобразования, дополнительного образования тоже испытала те же негативные тенденции, как и вся система образования. Я глянул на цифры аспирантуры и докторантуры. Абсолютно аналогичные тенденции. Сокращаются приемы в аспирантуру, сокращаются выпуски из аспирантуры. Недоучиваются. И сокращается количество тех, кто после аспирантуры и докторантуры защищают диссертации.

А. Бузгалин:

- Речь идет не только о чисто профессорской заботе о своих аспирантах. Речь идет о гораздо большем. Речь идет о молодежи в науке. А без молодых мозгов нет науки. А без науки нет ни цифровизации, и научно-технического прогресса, ни современных технологий, нет современной экономики. Поэтому мы начали с людей и с ситуации, которая здесь складывается. Давайте обозначим еще пару пунктов, какие еще проблемы?

А. Городецкий:

- Я бы здесь назвал еще проблему с материальными ресурсами. Это богатство народа и экспертно-сырьевая модель. Ресурсы уходят, цены ориентируются на мировые цены. Валюта, валютные доходы, финансовые резервы и так далее. Это то, что сажает экономику на голодный паек.

А. Бузгалин:

- Давайте перейдем к ресурсам. Что с ними?

А. Городецкий:

- С материальными ресурсами, я считаю, что экспортная ориентация экономики обеспечивает такой же отток необходимых для экономики ресурсов, как и отток капиталов, денег, офшоризация капиталов и так далее.

А. Бузгалин:

- Да еще и мозгов.

А. Городецкий:

- Это отдельный разговор. Нефть, газ, металлы, удобрения – это все нужно для развития нашей экономики. Но эти потоки физически обессиливают экономику. Газ уходит туда, за рубеж, а у нас полстраны не газифицировано. Мировые цены. Начиная с 90-х годов идет давление мировых цен на внутренние цены. Удорожание – это самостоятельный фактор повышения цен, инфляции. А если учесть еще то, что экономика предельно монополизирована, то если, скажем, в западных экономиках упали мировые цены, упали и внутренние цены. У нас они никогда не падают.

А. Бузгалин:

- У нас, чем дешевле нефть, тем дороже бензин.

А. Городецкий:

- Это те прелести, которые, с одной стороны, характеризуют эту экспортно-сырьевую модель экономики, а с другой стороны, ее предельно монополизированный олигархический характер. Это тоже мешает нам развиваться. Это ресурсные ограничения. И еще один ресурс – управленческий. Это вопрос о государственной мощи и немощи государственного управления. Мощнейший государственный бюрократический аппарат, уже переплюнули СССР по количеству чиновников. СССР без компьютеров, без всякой новой техники и технологий – там цифры колебались от 800 тысяч до 1,5 миллионов. У нас уже за два миллиона далеко и продолжает расти. Были некоторые спады в начале первого десятилетия 2000-х, но потом они опять растут. По сути дела, сформировался политико-управленческий класс, а госуправление стало доходным местом. Сегодня даже спортсмены после завершения спортивной карьеры идут не на тренерскую работу, не на преподавание физкультуры и спорта, - они идут в политику, они идут во власть, в управление. Ясное дело, это сказывается на управлении. Если ты пришел из школы олимпийского резерва и сразу идешь в политику, наверное, из тебя политик не очень, а уж управленец…

А. Бузгалин:

- А вот Шварценеггер губернатором стал. Крутой мужик.

А. Городецкий:

- Мужик-то он крутой. А вот крутой ли губернатор и хороший ли он менеджер? Вопрос об эффективности и качестве управления стоит очень остро. Профессионализм и компетентность, этика и мотивированность, ответственность. Возьмите предыдущий президентский срок. Какие программы выполнены? Голикова в Думе первым делом говорит о невыполнении программ, президентских указов. Ситуация неуправляемости, застоя в управлении.

А. Бузгалин:

- Стагнация не только в экономике как в процессе управления экономикой.

А. Городецкий:

- Это некое состояние неуправляемости и хаоса, которое реально не дает развиваться. Есть гарантия, что нынешний майский указ будет выполнен? Или у нас от майских указов к майским указам одно и то же? У меня есть некоторые сомнения, что они будут выполнены. Они зародились тогда, когда вышел первый указ о составе нового правительства. То же правительство – на новые задачи. С тем же багажом неисполненных майских указов.

А. Бузгалин:

- То же самое происходит с национальными проектами, которые каждый сам по себе, под которые нет серьезного финансирования и не очень понятно, какими методами они будут реализовываться.

А. Городецкий:

- Я бы сказал – не только финансирования. У нас нет механизмов реализации политических решений. И прежде всего потому, что плановые начала в экономике разрушены. Без плана, без серьезного программно-проектного аспекта современная экономика не функционирует. Мы остались на уровне первого десятилетия 2000-х годов, когда сформировали проектно-программную основу на основе национальных проектов и программ. Но с тех пор вышел закон о государственном стратегическом планировании, который до сих пор не могут имплементировать в систему законодательства. В систему практики.

А. Бузгалин:

- У нас есть закон о планировании. Но закон не очень определенный. Имплементировать – реализовать его во всех реально необходимых моментах пока толком не удается.

А. Городецкий:

- Аналогичная система с законом о промышленной политике. Этот закон вымучили, его ждали с 90-х годов. Наконец он появился. Он достаточно интересно проработан. Там есть инструментарий, который позволяет селективно стимулировать развитие промышленности. Работает он?

А. Бузгалин:

- Что такое активная промышленная политика и стратегическое планирование?

А. Городецкий:

- Мы в этом году подходим к празднованию 90-летия экономического планирования, которое возникло в Советском Союзе. Это не только советский феномен. Это институт и феномен, который определил лицо экономического развития в двадцатом веке и в начале двадцать первого века тоже. Он прекрасно ужился на Западе с конкурентно-рыночными началами. Возникла серьезнейшая проблема и механизмы взаимодействия плана и рынка, государства и экономики. Экономические успехи везде были связаны с эффективным использованием плановых методов, систем планирования и эффективной промышленной политики. Пример характерный – японское чудо, Сингапур, вообще эти новые индустриальные экономики. И Запад тоже не отставал. Уже новый курс Рузвельта, послевоенное развитие – «план Маршалла», развитие западноевропейских экономик – это план. А теоретически это Гэлбрейт, который просто на пальцах объяснил, почему планирование – это феномен, объективно возникающий, а не политические хотелки. Мы это утеряли при переходе от одной формации к другой и до сих пор молимся на конкурентно-рыночные механизмы. Оказывается, что никак. И многое из того, что мы сегодня имеем, оно идет от того, что мы хотели бы и считаем одно, а получается как всегда, в соответствии с незыблемой формулой Черномырдина.

А. Бузгалин:

- Селективное регулирование я сравниваю с ситуацией, когда в аэропорту есть травалаторы. Если вы встаете на этот движущийся тротуар, вы, даже если идете обычным шагом, обгоняете человека, который быстро пытается бежать рядом с вами. А если вы встаете на травалатор, который идет вам навстречу, то даже если вы бежите, вы в лучшем случае продвигаетесь чуть-чуть вперед, а то и просто оказываетесь на месте. Речь идет о том, чтобы в экономике создать такие движущиеся тротуары. Для тех, кто занимается созданием высокотехнологичных производств, наукой, образованием, медициной, необходимо создавать льготные условия, государство должно помогать идти быстрее эффективному бизнесу. А если вы рубите лес, вывозите кругляк, распродаете природные богатства и занимаетесь посредничеством и спекуляциями, то в этом случае у вас тротуар движется вам навстречу.

А. Городецкий:

- Я бы внес коррективу. Мне кажется, что речь идет не о льготах, а о солидарных усилиях государства и бизнеса. Сегодня сам характер экономики приводит к тому, что приходится заглядывать далеко в будущее. Это то, что невозможно иногда сделать, когда у тебя мышление стиснуто рамками текущего бизнеса, даже если это крупная техноструктура, даже если это крупные корпорации. Здесь требуются солидарные усилия государства и общества, государства и бизнеса, гражданского общества и его институтов.

А. Бузгалин:

- Потому что в экономике действуют не только чиновники и бизнесмены. Есть люди, которые работают, которые могут включаться в управление при помощи профсоюзов, экологических организаций, местного самоуправления. В Европе муниципалитет маленького городка может противостоять транснациональной корпорации. Сформулируйте ключевые моменты, которые необходимо изменить в экономической политике, в институтах, в правилах игры в России, чтобы стагнация осталась позади?

А. Городецкий:

- У нас сложилась генерация элит, которая считает, что нам нужно быть менее амбициозными и не ввязываться во всякие геополитические схватки, и будет нам сто лет счастья. Это одна позиция.

А. Бузгалин:

- Давайте все отдадим, лапы поднимем кверху, и нас тут же все полюбят.

А. Городецкий:

- Совершенно верно. Это льется с экранов телевизоров, это проходит в печать. Отсюда вот эти борцы за экономический рост на уровне среднестатистической погрешности. Есть серьезные позиции, которые исходят из того, что нужно всерьез взяться за государственное планирование, управление, наладить солидарность и партнерство государство и общества, государства и бизнеса, чтобы реализовать такие масштабные задачи, как экономический рост, на том уровне, когда мы не отстаем и складывается не система ускорения, а система ускоренного отставания.

А. Бузгалин:

- У нас сейчас ускоренное отставание?

А. Городецкий:

- Получается, что так, если мы будем развиваться в той модели и в тех темпах, которые сегодня сложились. Еще в начале 2000-х была сформулирована задача, когда еще благополучный период у нас был.

А. Бузгалин:

- Цены на нефть были почти в три раза выше, чем сейчас.

А. Городецкий:

- 5-7 % экономического роста, чтобы отставание – технологическое, научно-техническое – не стало необратимым. Сегодня с учетом той ситуации, в которую мы попали – санкционные войны, кризисы и так далее, - эта цифра должна быть еще больше. Но такие масштабные проекты требуют мобилизации. Это плановая мобилизация, управленческая мобилизация требует подкрепления ресурсами. И она требует иного подхода к стимулам и ответственности. Когда президент говорит о необходимости выйти хотя бы на среднемировые темпы роста, ему отвечают представители финансово-экономического блока правительства, что мы можем выйти на 1,7 %, я начинаю подозревать, что у нас образовался филиал глубинного государства, который не дает навести порядок президенту Трампу.

А. Бузгалин:

- Если уйти от шуток, я должен вас поддержать. Без серьезного изменения экономической политики и правил игры мы из стагнации не выйдем. Назовите ключевые задачи, которые мы должны решить?

А. Городецкий:

- В серьезнейшей коррекции нуждается тот ход институциональных реформ, которые мы запустили в первое десятилетие. Наука, образование, культура, здравоохранение. Если мы этого не сделаем, это обнищание образования и науки. Пошла страшная бюрократизация с этим делом. Мы не сумеем выйти на те демографические задачи, на те задачи, которые связаны с качеством рабочей силы, которые должны подкрепить наши цели и приоритеты. Нам нужно менять экспорно-сырьевую модель и перестать гнать ресурсы на Запад. Нужно заниматься собственной экономикой. Это то, к чему нас призывают либералы, но исключительно в области политики. А это нужно сделать в области экономики. Финансы, процентные ставки, инфляция – это важное дело. Главное – система управления, промышленная политика, государственное стратегическое планирование. Без этого мы не уйдем.

А. Бузгалин:

- Мы обязательно вернемся к этим темам.