Рыбный промысел

НАЧАЛО

ПРОДОЛЖЕНИЕ.

Изменение климатических условий вызвало трудности в охотничьем промысле. Первобытный человек более активно начинает заниматься рыболовством. От бродячего образа жизни, который диктовала охота, он постепенно приучается к более оседлой жизни охотника и рыболова. Н. П. Егунов сделал вывод, что к концу неолита наряду с охотой стала расцветать вторая отрасль - рыболовство: "Источники пищевых запасов заметно увеличились, растет количество населения. На берегах Байкала, Ангары и многих рек появляются обширные поселения, которые в отличие от стоянок, характерных эпохе перехода от палеолита к неолиту, не были кратковременными пунктами небольших кочующих групп, а представляли из себя долговременное поселение больших коллективов. Усиление оседлости в это время связано в определенной степени с развитием рыбной ловли. Она явилась более устойчивым источником пополнения пищи, чем охота, и мало зависела от сезонов и прочих обстоятельств. Были освоены способы заготовки рыбы и мяса: копчение, вяление и квашение" (Егунов Н. П. Бурятия до присоединения к России. - Улан-Удэ: 1990. - С. 17).

Люди новокаменного века - неолита, в силу объективных причин - потребность в постоянной добыче рыбы - селятся на берегах водоемов. Байкал не был исключением. П. П. Хороших исследовал большинство байкальских пещер, где были найдены следы пребывания палеолитического человека. Это Обухеихская пещера в трех километрах от Лиственничного, пещера на горе Скрипер, Кадлинские пещеры, пещеры Малой Кадильной, Голоустнинские пещеры и т. д. В культурном слое были найдены фрагменты глиняной посуды, каменные и костяные орудия, украшения из резцов марала, железные наконечники стрел и скребки для выделки шкур. Некоторые из них служили местом захоронения.

Большое число пещер находится на Ольхоне. Б. Пэтри реконструировал облик рыбачьего поселка времени неолита. "Само селение состояло из небольшого числа жилищ. У самой полосы прибоя лежали вытащенные на берег челны. За ними стояли шесты, на которых развешивались для сушки сети. Еще дальше от берега устраивались очаги из трех камней для варки пищи, а несколько ближе к краю обитаемого места сооружались печи для обжигания горшков. Линия очагов была местом, где обитатели поселка проводили наибольшую часть времени. Здесь раскладывались большие каменные плиты для чистки рыбы, здесь происходила трапеза и повседневные работы. На заднем плане стояли жилища; летом неолитики жили в конусообразных юртах, состоявших из жердей, покрытых по-видимому лиственничной корой, придерживаемой у земли большими и малыми каменьями. Посреди жилья стоял очаг из трех камней на случай ненастной погоды. Зимой жили в четырехугольных землянках. Древние насельники нашего края обладали, как нам доказывают дошедшие до нас вещи, выраженною любовью к украшению всего, что являлось делом их рук; несомненно, они украшали свои дома богатой резьбой и рисунками. Жизнь рыбачьего поселка протекала шумно и хлопотливо; событиями служили обильный улов рыбы, возвращение с окрестных гор охотников, отягченных добычей, и прибытие лодок с гостями из соседнего поселения." (Б. Э. Пэтри. Далекое прошлое Прибайкалья. - Иркутск: 1928. - С. 30).

Но основным промыслом для жителей байкальских мест все-таки являлась рыбная ловля. Неслучайно археологи постоянно находят в раскопках рыбьи кости и чешую, гальки-грузила, коробочки, сработанные из дерева и кости, рыбы-приманки. Благодаря исследованиям археологов удалось установить, что скажем байкальские осетры в Селенге имели длину до двух метров!

Буряты верили, что в Байкале живет мифическая рыба Абарга - прародительница и царица всех рыб озера. Ежегодно весной в честь нее западные буряты совершали жертвоприношения, обряд брызганья молоком. Рыбаки эпохи неолита охотились коллективно, применяя лодки-долбленки, костяные гарпуны. Сети из конского волоса.

Известно, что очень широко применялись рыбки-приманки из белого мрамора. На спине такой рыбки делалось отверстие, крепился длинный линь. Рыболовы в лодке с гарпунами поджидали, пока на приманку клюнет большая рыба. Такой способ охоты был распространен в частности на Ольхоне. Наскальные рисунки острова рассказывают, как охотились на осетра, нерпу. Среди орудий лова сети сплетенные из волоса, сухожилий животных, позднее растительных волокон.

Известный иркутский ученый, исследователь байкальской флоры А. Егоров считает, что главным промысловым объектом для первых жителей Прибайкалья были осетровые рыбы. Они давали не только питательный продукт, но и кожу, кости, клей, которые использовались в хозяйственной деятельности. После осетровых шел налим. Ценность имели мясо и жир печени, который использовался при выделки кож.

У разных народов, населяющих берега Байкала, были свои навыки и способы ловли. Иоганн Георги описывал промыслы "звероловствующих и рыбную ловлю производящих тунгузов". "На воду пускаются они в небольших лодках (яу), состоящих из легкой деревянной основы, и таких же закраин, обшитых берестою, и притом так плотно, что вода никак пройти сквозь оную не может. Такие их лодки внизу несколько плоски, с обоих концов остры, длиною от 1 1/2 до 3 сажен, вверху шириною от 1 1/2 до 2 футов, тяжестью иногда меньше, а иногда и больше пуда, но со всем тем довольно крепки и можно на них не токмо одному, но четырем и пяти человекам ездить безопасно по рекам и большим озерам, да и на самом Байкале, далеко от берегов. Веслы походят на лопаты; а гребут то тем, то другим. Бродники, неводы и сему подобная рыбачья снасть им неизвестны. Рыбу ловят удами, которыя опускают в воду через край идущей на гребле лодки, да и трехзубчатыми железными вилами... В ночное время ложатся они с зажженым подгнетом на брюхо на утесистых местах или разъезжают в своих лодках по воде...

Когда осенью бывает омули ход из Байкала в некоторые реки, то делают они неподалеку от берега из прутьев сплетенную городьбу и ставят в реке наискось, а сами стоят позади оной в воде и выбрасывают на берег голыми руками пригоняемую к городьбе по причине великого множества и тут останавливающуюся рыбу" (Байкальская сторона. - Иркутск: 1991. - С. 16 - 17). Любопытно, что наиболее выгодным промыслом являлся лов осетровых, поскольку промышленная засолка омуля была освоена только во второй половине 19 века. Осетров ловили больше с апреля по июнь и зимой. На осетровый лов существовали специальный заказы состоятельных купцов и промышленников. Осетров необходимо было доставлять, как говорили, "в живом виде". Для этого выловленных осетров укрывали в мокрый мох и овчину. Зимой по дороге делали проруби и на веревках спускали в море осетра "отдохнуть".

Практически все путешественники, путь которых лежал через Байкал, отмечали, что эти места богаты рыбой. Паллас и Георги, побывавшие на Байкале в 1772 году сообщали, что рыбы в реках, впадающих в озеро, столь много, что каждый может добывать сколько желает. Они имели в виду конкретно реку Баргузин, впадающую в Байкал. В 1840 году известный иркутянин, вошедший в историю как иркутский летописец, Пежемский сообщает уже более конкретные цифры: в реках Кичера и Верхняя Ангара в 1840 году было выловлено 7000 бочек или 176 750 пудов омуля.

Без каких либо ограничений ловили рыбу во время так называемого рунного хода на севере Байкала в реках Верхняя Ангара и Кичера. Особенностью организации промысла в этих местах было то, что места эти принадлежали тунгусам. С каждого невода по закону им отчислялось по 25 рублей. В Байкале ловили бесплатно. Богатые рыбопромышленники пытались договориться с вождями о том, чтобы платить не с невода, а по договоренности единовременной суммой.

На севере Байкала лов начинался с 15 - 20 августа и продолжался до 1 октября. В это время омуль шел из Байкала в Ангару и Кичеру на нерест. Здесь и сосредотачивался главный промысел. Приемы были самые что ни на есть хищнические. Когда здесь время от времени появлялся исправник, то рыбопромышленники вынуждены были хоть как-то соблюдать правила ловли: исправник ставил по два бакана на каждой тоне, в расстоянии одна треть - одна четверть от берега. Остальное пространство отводилось для промысла. Но как только контроль ослабевал, любые ограничения моментально устранялись. Реку по всей ширине практически перегораживали многочисленными неводами. Всех тоней в Ангаре и Кичере в конце 90-х годов 19 века было 9. Здесь устанавливалось до 80 и более неводов.

В так называемой "миллионной тоне" - одном из новых русел Верхней Ангары, куда омуль шел на нерест, лов был категорически запрещен. Промысловики отлавливали его в версте от устья - на Байкале, перехватывая рыбные потоки. В первых числах сентября рыбаки перебирались на Кичеру. И там также перегораживалась река.

При таких "рыбалках" мелкого омуля выбрасывали из сетей и он попросту говоря погибал. Вот более поздние данные. Их можно считать проверенными, так как они из записки "К вопросу об установлении пароходного сообщения на Байкале средствами существующей байкальской переправы", которую 10 декабря 1904 года читал, оставляя свои замечания, император Николай II. "Байкальское озеро исключительно богато рыбою, в нем водится таймень ( в бухтах Чиверкуя и Баргузина), ленок, хариус, налим (в устьях рек Турки и Налиманке), щука, доходящая на Байкале до двух пудов, и, наконец, омуль. Эта последняя рыба и является главным предметом промысла на Байкале. Ловля омуля происходит два раза в год: первый раз после вскрытия озера, омуль собирается к берегам, преимущественно восточным, а также в Малое море и второй раз осенью, когда начинается рунный ход омуля вверх по рекам для метания икры. В общем, не считая улова омуля из Малого моря, который идет преимущественно гужем в Иркутск, и улова рыбы на реке Селенге, которая идет вверх по реке, на Байкале вылавливается ежегодно в среднем: в устьях Верхней Ангары около 6000 бочек, в Сосновке до 1000 бочек, в Кругулике до 2000 и в устьях Баргузина до 3000 бочек, а всего около 12 000 бочек.

Каждая бочка весит 23 пуда и, следовательно, ежегодный вывоз рыбы с северного и восточного берегов Байкала достигает до 276 000 пудов на сумму 720 000 рублей, считая в среднем по 50 рублей за бочку в Иркутске. Цена на омуль на выборку достигает 15 и 20 рублей за сотню" (ГАИО. - Ф. 31, Оп. 3, Д. 394, Л. 48 - 51 об.). Нередко "рыбопромышленники", как самые настоящие разбойники, захватывали рыбные участки. Об одном таком эпизоде относящемся к 1772 году рассказывал А. Тиваненко: "2 июня 1772 года прибыли из Иркутска на трех дощанниках промышленные люди Сидор Марков с "товарыщи" и открыто встали на отстой в Прорвинский Сор, захватив Большую и другие реки. Они "промышляли всякой рыбы, колико де было им угодно". Помимо этого Марков в монастырских урочищах начал рубить лес, из которого построили избы, "котцы и рыбную посуду", чиня "нашему вышеупомянутому (Посольскому. - С. Г.) монастырю оскудение и великое раззорение" (Портал "Край у Байкала").

На Байкале в это время были распространены летние артельные рыбацкие стоянки. Их называли еще летними поселениями долговременного пользования. Здесь жили, здесь перерабатывали уловы. В своей книге С. Ремезов пометил одно такое место под 1701 годом в устье Баргузина, реки впадающей в Байкал, "Старое зимовье, летом промышляют рыбу". А. Тиваненко заметил, что такие строения на байкальских берегах были распространены вплоть до середины 20 века.