Иркутск в 1942: «А теперь я в медсанбате на кровати весь в бинтах»

Госпитали Восточной Сибири: чем тяжелей ранение, тем дальше в тыл. Фото предоставлено Красноярским краеведческим музеем.

Первый эшелон с ранеными пришел в Иркутск 13 января 1942 года. Фронтовиков принял эвакогоспиталь, находившийся в зданиях физиотерапевтического института. А уже к 15 февраля, спустя месяц, эвакогоспиталями Иркутской области был принят 1141 раненый. Всего за войну их будет больше 100 тысяч – все на грани жизни и смерти.

Чем тяжелей ранение, тем дальше в тыл

В мае 1942 года отдел эвакогоспиталей докладывал заместителю наркома здравоохранения, что из центра страны и с Урала (Москва, Саратов, Горький, Челябинск, Киров, Свердловск) в регион поступают раненые с крайне тяжелыми и запущенными травмами, требующие длительного лечения. Людей спасали, но заранее было ясно – 46,7 % раненых не годны к военной службе и выписываются на инвалидность; смертность составляет 0,19 % (к 1945-му выяснилось, что уровень смертности составил 0,9%). В записке отмечалось, что абсолютно все госпитали нуждаются в пополнении опытными хирургами, специалистами по реабилитации, что не хватает хирургических инструментов, есть проблемы с физиоаппаратурой.

«Раненных больных у нас вместо 200 человек все время 350. Штат не прибавляют, приходится за всех вести работу…» - писал в далеком военном году своим родным в глород Усолье Молотовской области (ныне Пермский край) А.П. Воробьев, техник-интендант 1-го ранга, заместитель начальника одного из госпиталей.

В основном в Иркутск на долечивание везли солдат с огнестрельными ранениями костей и суставов, с пулями и осколками в легких, после ампутаций. Поэтому хирургов и не хватало: 28 переполненных лечебных учреждений требовали сотен специалистов. Да и о тех госпиталях, что в области, тоже надо было думать.

Как вспоминала известный терапевт, почетный гражданин Иркутска З.А. Устьянцева, которая в годы войны была начальником эвакогоспиталя, расположенного в школе № 9 по ул. Уткина, 5, создавались они с нуля: «не было ни оборудования, ни лекарств, нормальную работу удавалось наладить благодаря лишь стараниям и усилиям врачей».

Всех, кого можно было переобучить, переобучили, кого можно было мобилизовать для работы, мобилизовали, включая студентов и пожилых фельдшеров. Оставаясь на рабочих местах после нескольких многочасовых операций, хирурги вели с ними занятия по уходу за больными, асептике, знакомили с работой в перевязочной и операционной.

Здания, в которых размещались госпитали, не покидали толпы иркутян, выражавшие любовь и признательность воинам, принявшим на себя первые удары фашистских полчищ. Многие женщины приходили со свертками в надежде полакомить раненых домашней пищей. Из воспоминаний Г.Ф. Никитиной: «Раненых привозили на машинах - три-четыре машины сразу. Мы их мыли, укладывали где могли. Порою вскроешь бинты, а там и гной, и черви… Это такая мука, люди не спали целыми неделями. А везли их по месяцу. Мы в клубе, на полу, стелили солому и накрывали ее халатами. Несмотря на все неудобства, раненые после бани и перевязок спали по два-три дня - так уставали за дорогу».

В протезных госпиталях почти всем раненым заново проводили ампутации, так как в прифронтовом госпитале им отнимали руку или ногу, как правило, из-за начинающейся гангрены, чтобы спасти жизнь. Задача хирурга в госпитале глубокого тыла – сделать все возможное для протезирования, чтобы фронтовик, вернувшись домой, смог работать. В специализированных отделениях у раненных в грудь вынимали из легких осколки и пули, проводили сложные операции. В каждом из госпиталей был организован свой пункт переливания крови. Требовалось огромное количество доноров среди населения.

Мох для раненых заготавливали студенты

Перевязочных средств остро не хватало. Вату и бинты посылали на фронт. Выход предложили фармацевты: было решено использовать местное сырье. Вспомнили опыт Первой мировой войны. Так, вместо ваты появился новый материал – мох-сфагнум.

Мох, между прочим, это отличный перевязочный материал. Его бактерицидные свойства исстари использовались при порезах, обморожениях и ожогах. Кроме того, при переломах нельзя накладывать шину непосредственно на незащищенную кожу, а мох можно. Его свойства помогали смягчить трение и возможные удары при транспортировке больного. В годы Великой Отечественной сфагновые мхи, в условиях дефицита перевязочных средств, использовались в военных госпиталях. Сфагново-марлевые повязки использовали при заживлении ран, особенно гнойных. Они спасли немало жизней. Дело в том, что мох хорошо пропускает и воду, и кровь, и гной, не теряя эластичности, и рана при этом остается стерильной. Биологи Иркутска предложили это как выход еще в конце 1941-го, а в 1942 году фармацевтические заводы Урала и Западной Сибири потребовали заготавливать сырье в промышленных масштабах.

«Так, 29 ноября 1941 года Иркутское аптекоуправление обратилось в университет с просьбой помочь в заготовке мха-сфагнума, который применяется как перевязочный материал. 29 ноября группа студентов провела воскресник по заготовке сфагнума. Всего отправлено 15 возов».

Результаты лечения в иркутских госпиталях превзошли все ожидания: около 30 % раненых вернулись в строй, 67 % признаны негодными к строевой, но годными к труду, и только 3 % переведены на инвалидность.

Заводы и предприятия брали шефство над госпиталями: посещали тяжелораненых, выступали с концертами, читали книги и газеты. В лечебные учреждения провели радио, чтобы пациенты слушали сводки с фронта, издавали «Боевой листок», проводили политзанятия. В общем, помогали чем могли. В газетах публиковали отзывы фронтовиков: «Недавно артисты Московского театра сатиры дали концерт в нашем госпитале. Раненные бойцы остались довольны выступлением. После концерта артисты провели товарищескую беседу с бойцами, рассказали о своей работе на фронте, в воинских частях и тылу».

Чтобы спасти город от голода, в 1942-м начали развивать подсобные хозяйства. На землях, переданных колхозами и совхозами, выращивали овощи. Был и свой скот, благодаря чему из рациона не исчезли мясо и молоко. Здесь, правда, сыграло свою роль особое отношение к госпиталям. Им, в отличие от предприятий общепита, были переданы не только участки, но и сельхозинвентарь, и лошади, и даже коровы. Все это совхозы и колхозы передавали для помощи раненым, несмотря на тяжелейшее положение самих крестьян.

Госпитали Восточной Сибири: чем тяжелей ранение, тем дальше в тыл. Фото предоставлено Красноярским краеведческим музеем.

Преподаватели разрабатывали методики лечения фронтовиков

Опытные врачи помогали как могли: не только учили студентов, но и шествовали над госпиталями, обучая персонал, консультируя во всех сложных случаях.

- Оглядываясь сейчас на прожитые и пережитые нами военные годы, я как врач не могу не подчеркнуть здесь некоторые замечательные факты. Прежде всего это полное отсутствие у нас эпидемий в военные и послевоенные годы, хотя все крупные войны в прошлом сопровождались эпидемиями, которые уносили больше жизней, чем сами сражения, - вспоминал заведующий кафедрой и клиникой нервных болезней профессор Хаим-Бер Гершонович Ходос.

На основе собственного опыта лечения раненых с огнестрельными ранениями преподаватели писали научные работы, издавали пособия, которые становились настольными книгами для их коллег и были высоко оценены в действующей армии.

К примеру, за исследования по разработке хирургических методов восстановления трудоспособности раненых профессор В.Г. Шипачев получил благодарность Верховного Главнокомандующего и звание «Заслуженный деятель науки». Однин из самых авторитетных ученых ИГМИ, завкафедрой и клиникой нервных болезней, профессор Х.Г. Ходос в 1943 году издал книгу «Травматические повреждения и огнестрельные ранения нервной системы». Эта работа была направлена во все госпитали округа и стала настольным руководством для врачей.

«Предлагаемая книга профессора Х.Г. Ходоса является серьезным вкладом в Фонд обороны нашей Родины», - отметил в предисловии начальник Сануправления ЗабВО бригадный врач Викторов.

Во время войны офтальмологический центр госпиталей возглавлял крупный специалист-офтальмолог З.Г. Франк-Каменецкий, получивший известность не только в Советском Союзе, но и за рубежом. Его заслуги были отмечены тем, что в 1942 году одна из улиц Иркутска была названа именем профессора.

ЦИФРЫ

За годы войны во всех госпиталях области провели больше 41 тысячи операций, десятки тысяч рентгеновских исследований, лабораторных анализов, перелили около трех тысяч литров крови.

КОНКРЕТНО

За годы войны мединститут подготовил и выпустил 774 врача. На его базах прошли специализацию в соответствии с задачами военного времени более 2000 врачей и такое же количество средних медицинских работников.

Использованы материалы

фонда Р-1893 Государственного архива Иркутской области (ГАИО) и фонда 127-го Государственного архива новейшей истории Иркутской области (ГА НИИО).

Материалы конференции «Исторический опыт медицины в годы ВОВ 1941 - 1945».

Памятники истории и культуры Иркутска: сборник очерков / Г.Б. Алексеева. Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1993.

Иркутский государственный университет: хроника событий: 1918–1998. Иркутск: Агентство «КП»-Байкал», изд-во ИГУ, 1998. Гольдфарб С., Щербаков Н.

Козлов И. Отыщи их всех, Ванюша (Иркутск - мое военное детство) // Земля Иркутская. 2005. № 1(27).

Шантуров А.Г., Гайдаров Г.М. Иркутский государственный медицинский институт: 1919 – 1999. Иркутск, 1999.

«Восточно-Сибирская правда», 1942.